Сандро Маджистер

Рим , 20 августа 2013 — За несколько дней десятки церквей, монастырей и домов христиан в Египте подверглись нападению или были сожжены. Трагедия внутри другой трагедии, разыгравшейся после государственного переворота, который вверг народ Нила в пучину гражданской войны с сотнями, если не тысячами жертв.

18 августа ватиканская газета «L'Osservatore Romano», говоря в своем новостном обзоре о многочисленных призывах к прекращению насилия, не сумела, однако, привести в перечне этих призывов хотя бы один, исходящий из мусульманского мира.

Это публичное молчание исламских духовных наставников не стало сюрпризом. Оно сопровождает почти каждый акт политического насилия, в котором участвуют мусульмане, в том или ином регионе земного шара.

Это молчание нельзя объяснить лишь соображениями уместности или страхом возмездия. Нельзя его объяснить и тем фактом, что сегодня в Египте главное столкновение идет между противоборствующими мусульманскими группировками, каждая из которых уверена, что, применяя силу, она отстаивает заповеди Корана. Ведь это не только «Братья-мусульмане» свергнутого президента Мохамеда Мурси используют представление о политической борьбе как джихаде, священной войне; но таких же взглядов придерживается и противник Мурси, Абдель Фаттах аль Сиси – генерал, которого Мурси сам поставил во главе вооруженных сил, потому что он считался самым верным исламистом из всех прочих.

Для того, чтобы понять глубинные причины молчания мусульманских духовных лидеров перед лицом вспышки насилия, вдохновляемого исламом, надо всего лишь сделать одну простую вещь. Достаточно перечитать вступительную часть лекции Бенедикта XVI, произнесенной им 12 сентября 2006 года в Аула Магна Регенсбургского университета.

Агрессивные действия, которыми мусульмане и мусульманские группировки отреагировали на эту лекцию, стали трагическим подтверждением правильности тезисов Папы Йозефа Ратцингера. По его словам, насилие, сопряженное с верой, является неизбежным следствием хрупкости связи между верой и разумом в мусульманской доктрине.

Ни один Папа до Бенедикта XVI не имел такого ясного видения и мужества, чтобы настолько прямо выразить свое суждение об исламе или с такой твердостью сформулировать различие между исламом и христианством.

Внутри Католической Церкви Бенедикта XVI резко раскритиковали за то, что он отважился на такое. Его обвинили в разрушении «диалога» с мусульманским миром.

На самом деле, всего через два месяца после Регенсбурга Папа Ратцингер уже предавался сосредоточению в тихой молитве в Голубой мечети Стамбула. И этот его жест стал возможен – и при других обстоятельствах его значение было бы совершенно непонятно – именно потому, что он четко заявил, что он думает по этому поводу.

И именно регенсбургская лекция вызвала к жизни те ростки исламско-христианского диалога, который нашел свое выражение в «письме 138 ученых», написанном Папе представителями различных направлений мусульманского мира.

Но не только это. Той же осенью 2006-го года, во время своего визита в Турцию, Бенедикт XVI четко сказал мусульманскому миру, что тот столкнулся с тем же вызовом, с которым ранее уже столкнулось христианство, и на который оно сумело дать положительный ответ: вызовом, заключавшимся в том, чтобы «принять подлинные завоевания Просвещения — права человека и особенно свободу веры и ее исповедания».

И здесь также ни один Папа до Бенедикта XVI никогда не заходил так далеко. И после него тоже. Даже сегодня.

Гражданской войне, воспламенившей Египет, Папа Франциск посвятил следующие слова, произнесенные им после Angelus на праздник Успения :

«К сожалению, печальные новости приходят из Египта. Я хочу вознести свои молитвы за всех жертв и их родственников, за раненых и за тех, кто страдает. Помолимся вместе о мире, диалоге и примирении на этой дорогой нам земле и во всем мире».

А три дня спустя, в своих словах перед Angelus в воскресенье, 18 августа, он, вероятно, тоже имел в виду эту ситуацию:

«Евангелие ни в коей мере не дает права применять силу, чтобы распространять веру. Как раз наоборот: настоящая сила христианина – это сила истины и любви, которая предполагает отказ от всех форм насилия. Вера и насилие несовместимы».

Но вернемся к Ратцингеру в 2006 году и тем его памятным словам об исламе, которые также являются решающими для понимания египетской трагедии.

Вот что он сказал в регенсбургской лекции 12 сентября, и как прокомментировал свой визит в Турцию той же осенью, после того как уже вернулся в Рим.
[tabs slidertype=»top tabs»] [tabcontainer] [tabtext] В Регенсбурге [/tabtext] [tabtext] После возвращения из Турции [/tabtext] [/tabcontainer] [tabcontent] [/tabcontent] [/tabs]

Магди Аллам, известный итальянский журналист, обратившийся из ислама в христианство, заявил, что покидает Католическую Церковь, поскольку католические иерархи не занимают достаточно жесткой позиции по отношению к исламу.

Аллам был крещен Бенедиктом XVI в марте 2008 года, и его обращение вызвало резкое осуждение со стороны мусульманских лидеров. Несколько месяцев спустя новообращенный Аллам вновь попал в новостные заголовки после того как подверг критике высказывание кардинала Жан-Луи Торана о том, что терроризм и насилие являются предательством подлинной исламской веры. Аллам заявил, что на самом деле «исламский экстремизм и терроризм являются зрелым плодом» этой религиозной традиции.

Теперь же, спустя восемь лет после своего обращения, Аллам сказал, что «эйфория по поводу Папы Франциска» окончательно убедила его в том, что католицизм недостаточно силен, чтобы противостоять «насильственной по своей сути» идеологии ислама.

С трудом представляю, что такого должен сказать Папа, чтобы многотысячные толпы католиков вышли с флагами на улицу в знак поддержки и одобрения.