Novus Ordo — 40 лет

В связи с наступающей круглой датой — 40-й годовщиной нового обряда Святой Мессы, известного как Novus Ordo, или Месса Павла VI, почитал текст речи Папы на генеральной аудиенции 26 ноября 1969 года, накануне вступления в силу столь глобальных изменений в Литургии. Некоторые места из этой речи меня настолько поразили своей трагичностью, что я решил их перевести (может быть, уже есть где-то перевод, но мне в Сети найти не удалось).

Собственно, поразили они меня потому, что я попытался представить себе чувства многих священников и мирян, которые слушали эти слова, сообщавшие о том, что той традиции, в которой они были воспитаны и жили, наступает конец — вот так, просто, "в следующее воскресенье". Более того, в этих словах, кажется, можно почувствовать и горечь самого Папы, который, однако, старается преодолеть свои чувства ради заботы о духовном благе своей паствы. А ко всему этому добавляется еще и другая горечь — ведь теперь ясно, что все эти изменения вовсе не стали гарантией того, что слова молитв не станут вновь "слишком привычными"; что дети, да и взрослые, вовсе не будут вслушиваться в эти слова молитв только потому что они звучат на разговорном языке; что "доступность" Мессы совсем не обязательно сделает ее более ценной и привлекательной в глазах "современных людей", а скорее, напротив — создаст впечатление, что со святыней можно обращаться по своему усмотрению. Что жертва, о которой говорит Павел VI, оказалась во многом напрасной.

"Мы просим вас еще раз обратить ваши мысли к литургическим новшествам нового обряда Мессы. Этот новый обряд будет введен в наше празднование Святого Жертвоприношения начиная со следующего воскресенья – первого воскресенья Адвента, 30 ноября.

Новый чин Мессы: изменение почтенной традиции, насчитывающей столетия. Это то, что затрагивает полученное нами религиозное наследие, которое, казалось бы, пользуется привилегией неприкосновенности и покоя. Казалось бы, оно влагает в наши уста молитву наших предков и помогает нам чувствовать себя верными нашему духовному прошлому, которое мы сохранили для того, чтобы передать его следующим поколениям.

В такой момент мы лучше осознаём ценность исторической традиции и общения святых. Это изменение затронет обряды Мессы. Мы обнаружим, может быть, с некоторым чувством раздражения, что обряды у алтаря совершаются отныне не с теми самыми словами и жестами, к которым мы привыкли – возможно, привыкли настолько, что уже не обращали на них внимания. Эта перемена затронет также и верных. Она имеет своей целью вовлечь каждого из присутствующих, вырвать их из привычного личного благочестия или обычной апатии.

[…]

И здесь стоит отметить самую большую новизну – новизну языка. Отныне уже не латынь, но разговорный язык будет основным языком Мессы. Введение народных языков, несомненно, станет великой жертвой для тех, кто знает красоту, силу и выразительную сакральность латинского языка. Мы расстаемся с речью веков христианства, мы становимся как бы вульгарными самозванцами в литературном заповеднике священного наречия. Мы также утратим значительную часть того изумительного и несравненного художественного и духовного сокровища, которым является григорианское пение.

У нас есть основания для сожаления, даже основания для замешательства. Что мы поставим на место этого языка ангелов? Мы отказываемся от неоценимого богатства. Но почему? Что может быть более драгоценно, чем это величайшее из сокровищ нашей Церкви?

Ответ кажется банальным, прозаичным. И всё же это хороший ответ, потому что это ответ человеческий, потому что он апостольский.

Понимание молитвы более ценно, чем шелковые одеяния, в которые она по-королевски облачена. Участие людей более ценно – особенно участие современных людей, любящих простой язык, который легко понимать и претворять в повседневную речь.

Если божественная латынь отдаляет нас от детей, от молодежи, от мира труда и забот, если она становится темной завесой, а не прозрачным окном, разве правильно было бы нам, ловцам душ, сохранять ее как исключительный язык молитвы и религиозного общения?"