Новая догма при Франциске: папская погрешимость

Когда I Ватиканский собор в 1870 году формально провозгласил догму о папской безошибочности [по-русски часто называемой также «непогрешимостью» — прим. ред.], она была сопровождена весьма тщательным описанием. Согласно соборному постановлению, папские высказывания могут быть рассматриваемы как не подверженные ошибкам только если:

• они относятся к вере и нравственности;
• они не противоречат Писанию или Божественному Откровению;
• их должна придерживаться вся Церковь.

Бенедикт XVI в июле 2005 года заявил: «Папа – это не оракул, он является безошибочным [лишь] в очень редких ситуациях». Бенедикт подтвердил свою точку зрения, когда опубликовал свою книгу «Иисус из Назарета» и действительно призвал читателей высказывать несогласие с ним.

Однако, на обывательском уровне эти ограничения зачастую не учитываются. Многие люди полагают, что католики должны принимать всё, сказанное Папой, как евангельскую истину – или, по меньшей мере, что если Папу ловят на ошибке, это является величайшим конфузом.

В этом контексте особенно бросается в глаза, что папа Франциск, по всей видимости, решил внести ясность, настаивая на том, что можно было бы окрестить «догмой о погрешимости». Понтифик, кажется, не испытывает никакого смущения, допуская ошибки, признаваясь в невежестве, и заявляя, что он сам мог дать повод для неверного толкования.

Могут быть разные мнения насчет того, является ли такая прямота очаровательной или просто сбивающей с толку, заставляя гадать, действительно ли папа имеет в виду то, о чем говорит. В любом случае, она стала определяющей чертой стиля Франциска.

Классический, почти символический случай такой прямоты можно было наблюдать в воскресенье во время пресс-конференции понтифика на борту самолета при его возвращении в Рим из недельного путешествия по Латинской Америке.

В течение 65-минутного общения с журналистами Франциск заявил о своей «погрешимости» по меньшей мер семь раз:

• Когда его спросили о споре между Боливией и Чили, Франциск сказал, что он не хотел бы это комментировать, потому что: «Я не хочу сказать что-то неправильно» – косвенное указание на то, что он способен сделать именно это.
• Относительно разногласий в Эквадоре по поводу того, что он имел в виду, произнеся фразу «народ восстал», Франциск ответил, что «фразой можно манипулировать» и что «мы должны быть очень осторожны» – возможно, признание в том, что он не всегда проявляет такое благоразумие.
• Когда его спросили о напряженных отношениях между Грецией и Еврозоной, Франциск сказал, что у него «большая аллергия» на экономические вопросы, и что его отец занимался в Аргентине бухучетом, а он «никогда не понимал этого очень хорошо». Для понтифика, сделавшего экономическую справедливость и глобальные финансы центральной темой свое социальной риторики, это поистине поразительное признание.
• Также, говоря о ситуации в Греции, Франциск сказал, что год назад он слышал о плане Организации Объединенных Наций разрешить странам объявлять банкротство, однако при этом добавил: «Не знаю, правда ли это», и, что примечательно, попросил журналистов, летящих вместе с ним, рассказать об этом, если вдруг кто-то что-то знает относительно того, о чем он говорит (Франциск, вероятно, имел в виду дебаты в ООН в 2014 году относительно международного законодательства о банкротстве).
• По поводу реакции в Соединенных Штатах на его заявления относительно капитализма Франциск сказал, что он знает о ней, но отказался ее комментировать, потому что: «У меня нет права высказывать мнение в отрыве от диалога»
• Когда его спросили, почему он так много говорит о бедных, но относительно мало – о среднем классе, Франциск прямо признался: «Это моя ошибка, что я не подумал об этом», и «Вы говорите мне о том, что я должен сделать».
• Когда его спросили, не беспокоит ли его, что его заявления могут быть использованы правительствами и лоббистскими группами, Франциск сказал, что «любое слово» подвержено риску быть вырванным из контекста, добавив: «Если я ошибаюсь, мне немного стыдно, я прошу прощения и иду вперед».

Надо внести ясность – едва ли Франциск под нажимом своих язвительных критиков отказался от своих взглядов относительно того, что в Боливии он определил как глобальную экономическую систему, «навязывающую ментальность прибыли любой ценой» за счет бедных.

Напротив, во время пресс-конференции он снова поднял тему того, что он определил как «новую колонизацию… колонизацию потребительства», которая, по словам понтифика, является причиной «неустойчивости личности… во внутренней экономике, в социальной справедливости, даже в физическом и душевном здоровье».

Но здесь он дополнил это долей личного смирения, признавая недостаток технической квалификации и способность допускать ошибки, когда он говорит о таких вещах – ошибки как в самой сути своей позиции, так и в способе, которым он ее формулирует.

Франциск неоднократно проявлял признаки осознания этого и прежде. Например, в ноябре 2013 года он позвонил традиционалистскому писателю Марио Пальмаро, который тогда находился в больнице, и который был соавтором критической статьи о Франциске. По словам Пальмаро, Франциск сказал ему, что он знает, что статья была написана «из любви к Папе», добавив: «это вещи, которые мне надо было услышать».

В каком-то смысле, эта личная догма о погрешимости вписывается в общий стиль Франциска. Например, он предпочитает называть себя «епископом Рима», а не «Верховным Понтификом», он ездит на автомобилях Kia или Ford, а не на традиционном лимузине. Другими словами, это еще одна глава продолжающейся «демифологизации» папства.

Эта самокритичность может рассматриваться как усиливающая или как подрывающая послание Папы, в зависимости от того, как вы на это посмотрите, и обе эти реакции, вероятно, получат распространение.

В любом случае, богословы, историки Церкви и обычные католики последние полтора века постоянно сокрушаются, что внешний мир имеет преувеличенное представление о том, чем на самом деле является папская непогрешимость.

Кажется, что при папе Франциске есть хороший шанс, чтобы, в дополнение к прочему, было восстановлено, по крайней мере, здравое чувство погрешимости.