Взгляд на Россию в «долгосрочной перспективе»

Когда высокопоставленным ватиканским чиновникам задают вопрос о не слишком энергичной реакции Святого Престола на агрессию в Украине, они, как правило, отвечают (со снисходительной интонацией, как будто спрашивающие – этакие дурачки): «Мы рассматриваем ситуацию в долгосрочной перспективе».

В дипломатическом плане эта «долгосрочная перспектива» представляется как возобновление Ostpolitik Агостино Казароли, который был главным дипломатическим агентом Павла VI по ту сторону железного занавеса. Пытаясь обосновать нынешнюю политику, итальянские куриалы утверждают, будто использование принципов Ostpolitik кардинала Казароли сделало возможной роль Иоанна Павла II в падении коммунизма. (Я полагал, что опроверг такое утверждение, используя документы секретных служб Центральной и Восточной Европы, во втором томе моей биографии Иоанна Павла II, «Конец и начало», который доступен в превосходном итальянском переводе [этот труд Джорджа Вейгеля издан также на русском языке. – СКГ], но, по всей видимости, некоторых людей это не убедило).

Что касается экуменической части этого уравнения, представляется, что Святой Престол придает огромное значение тому, чтобы избегать всего, что могло бы обидеть Русскую Православную Церковь, которую он рассматривает как ключ к продвижению обширной программы церковного примирения между христианским Западом и христианским Востоком. Согласно этой теории, господствующей в Папском совете по содействию христианскому единству уже в течение десятилетий, поддержание мира между Римом и русским православным Московским Патриархатом сейчас даст хорошие результаты впоследствии.

Однако это «впоследствии» никогда не наступит.

Я хотел бы предложить другую «долгосрочную перспективу», которая больше сообразуется с реальностью текущего момента и обозримого будущего, и базируется на следующих предпосылках:

1) Российский режим Владимира Путина – это агрессивная, дестабилизирующая сила в мировой политике. Он будет напирать и напирать до того момента, пока не встретит отпор. Он чувствует (и справедливо) слабость Запада и использует эту слабость, чтобы обратить вспять то, что Путин назвал «геополитической катастрофой» – развал Советского Союза.

2) Представление, будто Путин заботится о преследуемых христианах на Ближнем Востоке и хочет играть роль их защитника, которую ранее играл русский царь – такое представление как смехотворно, так и опасно. С чего бы Путину, чье оружие убивает христиан в соседней восточной Украине, переживать о преследуемых христианах, находящихся в сотнях миль на Ближнем Востоке? Вся путинская ближневосточная стратегия заключается в дестабилизации, попытке вытеснить Запад из этого региона и укрепить Иран. Именно по этой причине он успешно блокирует все серьезные попытки устранения режима мясника Ассада в Сирии, и именно поэтому российская политика была и остается серьезным препятствием для того, чтобы удержать Иран от создания ядерного оружия.

3) Руководство Русской Православной Церкви, особенно патриарх Кирилл и его «министр иностранных дел» митрополит Иларион, являются союзниками Путина в его агрессивной внешней политике, стараясь снабдить её духовной оберткой. Для лидеров русского православия в этом нет ничего нового, поскольку с того момента, когда Сталин из практических соображений цинично восстановил в правах Церковь во время Второй мировой войны, она является филиалом Кремля, находящимся в его полной собственности.

4) Невозможно вести серьезный экуменический богословский диалог с людьми, которые во всем мире действуют как агенты российской государственной власти. Поступать так – означает поощрять руководство РПЦ и подрывать подлинный экуменизм, который развивает Варфоломей, Вселенский Патриарх Константинополя, место которого как первого из равных в мировом Православии хотел бы занять Кирилл, по крайней мере, де-факто.

5) Наиболее неотложный экуменический диалог между Россией и Римом должен быть сегодня сосредоточен на новом поколении русских православных мыслителей – тех, кто серьезно анализируя украинский кризис и пропагандистскую деятельность своего церковного руководства в пользу путинского режима, пришли к выводу, что русское православие нуждается в новой теории церковно-государственных отношений. Этот диалог должен развиваться в интенсивном сотрудничестве с серьезными исследователями католической социальной доктрины.

6) Такая новая экуменическая инициатива могла бы со временем создать условия для появления русского Православия, не порабощенного российской государственной властью, которое могло бы стать партнером в реевангелизации Европы, поскольку его лидеры вновь открыли бы для себя силу Евангелия.

7) Иллюзия наличия «общих интересов» у Ватикана и Кремля искажает реальность и создает угрозу для такого нового экуменизма, поэтому ее следует избегать.