Поведение Франциска все чаще обнаруживает признаки психического нездоровья

2 января Ватикан опубликовал послание папы Франциска епископам всего мира, в котором он напомнил им, что они должны проявлять «нулевую терпимость» в отношении насилия над детьми. На следующий день американский журнал Week опубликовал историю «Дона Мерседеса» — о. Мауро Индзоли, итальянского священника, питающего слабость к дорогим машинам и несовершеннолетним мальчикам.

В 2012 году Папа Бенедикт запретил Индзоли в священническом служении, по сути, лишив его сана. Однако в 2014 году запрет был снят папой Франциском, который предостерег его, чтобы тот держался подальше от малолеток.

Но в конце концов, итальянские власти разобрались с этим любителем совращать тинейджеров в исповедальне. Минувшим летом Индзоли был приговорен к четырем годам и девяти месяцам тюрьмы за педофилию. Ватикан же, под управлением Франциска-«Нулевая Терпимость», отказался предоставить улики, которые запросили у него прокуроры.

Если бы подобное лицемерие в отношении клирика-насильника детей проявил Папа Бенедикт XVI, на него повесили бы всех собак: вместо отречения его бы просто изгнали.

Но большинство мировых СМИ продолжили расхваливать Франциска как бесстрашного реформатора, ведущего битву против ватиканских мафиози, растлителей малолетних и «фундаменталистов». Такое отношение легко позволило папским соратникам не допускать появления имени Мауро Индзоли в англоязычных СМИ – вплоть до прошлой недели.

Но это отношение может измениться в 2017 году. Уже более двух лет наиболее видные католики воюют друг с другом из-за планов – втихаря поддерживаемых Франциском – разрешить разведенным и вступившим в повторный брак католикам, посещающим Мессу, принимать Святое Причастие. Светские СМИ, понятное дело, преподносят это как «битву в верхах». Довольно трудно делать заголовки из спора, суть которого нелегко уловить даже богословам.

Однако к концу прошлого года разборки из-за Причастия начали блекнуть на фоне других противоречий, которые подняли вопросы не только о рассудительности папы, но и о его душевном здоровье.

Человек, который, вступая в должность, проявлял очаровательную неформальность – платил по своим счетам в отеле, отказывался жить в Апостольском дворце, делал неожиданные телефонные звонки простым людям — вдруг оказался гораздо менее симпатичным персонажем.

Он порвал с гораздо более значимой папской традицией, чем проживание в папских апартаментах или поездки на лимузинах. Он пренебрег обычаем, согласно которому тот, кто избран Папой, перестает участвовать в грязных куриальных политических играх.

Папа Бенедикт уважал этот обычай. Либералы, боявшиеся, что «Ротвейлер» начнет припоминать старые обиды, с изумлением – и с облегчением – обнаружили, что он превратился практически в отшельника. Это породило междоусобный хаос, приведший к его отречению – однако до самого конца Бенедикт всегда был «Святым Отцом».

Этот титул почти вышел из обихода в Ватикане при Франциске, во всяком случае, в повседневном общении. Если вы и услышите его, то это будет на грани сарказма. Например: «Как мудро заметил Святой Отец, у всех нас есть естественная склонность есть дерьмо».

Священник, который это говорил, не поклонник Франциска. Но фактом остается то, что папа действительно сказал это – причем, публично. В прошлом месяце он призвал средства массовой информации прекратить распространять фейковые новости, потому что «люди имеют болезненную склонность к копрофагии». То есть к тому, чтобы поедать экскременты.

Почему он это сказал? Как предположили на традиционалистском блоге Rorate caeli, «старение или медицинские проблемы» являются причиной его «постоянной ярости, озлобленности, ругани, использования грубых слов (причем известно, что в личном общении он использует их всё чаще)».

Надо отметить, что это говорят его оппоненты. Нет явных доказательств того, что папа душевно болен. Тем не менее, множество ватиканских сотрудников смогут подтвердить, что он подвержен вспышкам гнева, проявляет грубость в отношении подчиненных и использует вульгарный язык.

Он может быть и добродушным, милым и участливым. Однако эта сторона его личности всё чаще остается обращена лишь к его ближайшему кругу и его помощникам.

Нет нужды говорить, что все Папы имели свои ближайшие круги. Что отличает Франциска от его недавних предшественников, так это характер союзов, которые он создает. Он гораздо более свиреп в осуществлении своей власти, чем, скажем, Иоанн Павел II, который, безусловно, обладал авторитарной жилкой.

«Бергольо разделил Церковь на тех, кто с ним, и тех, кто против него – и если он считает, что вы в этом втором лагере, тогда он будет преследовать вас», говорит священник, работающий в курии.

Заметьте – «Бергольо». Он даже не называет его «Франциском». Показательно, что этого священника можно охарактеризовать как горячего сторонника некоторых административных реформ папы, и он не выглядит как тот, кто испытывает ностальгию по правлению Бенедикта, которого он упрекает в пренебрежении папскими обязанностями.

Но, как и многих других ватиканских сотрудников, его раздражает привычка Франциска говорить всем, работающим в Римской курии, что они современные фарисеи – аналогия, предполагающая, что самому аргентинскому понтифику отведена роль Иисуса.

Очевидно, Франциск полагает, что ослабление правил, касающихся причащения католиков, состоящих в неупорядоченных браках – это проявление сострадания, подобного тому, которое проявлял Христос. Это также и точка зрения досточтимых либеральных кардиналов, которые выступали за его избрание. Нередко говорится, что он выполняет их повестку дня – и это правда, что Франциск благоволит к просьбам либералов разрешить женщин-диаконисс и женатых священников.

Но, вместе с тем, он вовсе не является инструментом в их руках. Говоря словами одного ватиканского наблюдателя, много лет занимавшего важную должность в Риме: «Он не стал осуществлять давнишние замыслы прогрессистов, но, скорее, создал собственный культ личности».

Ему скучны богословские изыски. Он помешан на личной лояльности – «и если бы кардиналы-выборщики проявили необходимую осмотрительность, они бы обнаружили, что он был чрезвычайно разделяющей фигурой среди аргентинских иезуитов».

Нетрудно ощутить латиноамериканский привкус в склонности к заключению сделок и сведению счетов, которая стала так заметна в эти последние годы. Многие католические епископы полагали, что Франциск – прямолинейный и чуть ли не трогательно-наивный реформатор. Вместо этого они столкнулись с папой, который в одно и то же время воинственен, обаятелен, неуравновешен, идеалистичен и злопамятен.

Вам это кого-то напоминает? Аналогия «Трамп – Франциск» в последние месяцы циркулирует в Ватикане, и не только среди оппонентов папы.

«Она не воспринимается в полной мере всерьез», говорит один хорошо осведомленный источник. «Никто не полагает, что Хорхе Бергольо искушаем теми же грехами плоти, что и Дональд Трамп».

«Но есть еще и другое отличие. Американцы могут избавиться от своего старого проказника через четыре года. Франциску же не грозит необходимость переизбираться на конклаве. И поверьте мне, это счастье для него. Потому что после бедствия и абсурда, царящих в последние пару лет, он был бы отсеян после первого же голосования».