Почему [курица перешла дорогу] Франциск не разрешил целовать себе руку?

Вполне рядовой визит Бергольо в Лорето в торжество Благовещения 25 марта неожиданно оказался в центре внимания мировых новостных агентств благодаря его крайне странному поведению во время встречи с паломниками. На ставшем вирусным видеоролике видно, что он резко отдергивает руку, когда верующие пытаются поцеловать его перстень, следуя давней католической традиции.

Разумеется, наиболее популярным объяснением такого поведения у поклонников Бергольо стало то, что подобным образом он проявляет свою врожденную скромность. Однако тут стоит сказать, что смущение от целования руки прихожанами — это комплекс новорукоположенного священника, а не умудренного опытом епископа. У едва оперившихся батюшек эти закидоны проходят обычно после того, как кто-нибудь из старших коллег скажет им примерно следующее: «Послушай, сопляк, если ты думаешь, что бабушки целуют тебе руки, потому что ты весь тут такой элегантный, в сутане с иголочки и с томно-благочестивым взглядом, то ты полный идиот. До тебя, остолопа, никому дела нет, а твои руки помазаны святым миром, и это руки Христа Священника, так что впредь не вздумай ломаться как кисейная барышня и не мешай людям выражать свою веру».

Впрочем, разговоры о бергольевской скромности имели бы смысл, если бы он последовательно выступал против практики целования рук с самого начала своего священнического и епископского служения, однако реальность говорит нам об обратном. Даже оказавшись в Ватикане, он без всякого смущения протягивал свою длань для целования самым разным людям. Мы можем видеть, к примеру, что он отнюдь не возражает против лобызания своей руки статным полуобнаженным юношей. Может быть, почитатели из Лорето просто не угодили ему своим внешним видом?

К тому же, на полной видеозаписи встречи Бергольо с паломниками видно, что первые 10 минут, пока к нему подходили епископы, священники и монашествующие (см. с 50:50), он совершенно не возражает против целования своей руки, и лишь когда к нему стали подходить миряне, внезапно начинает вести себя неадекватно и отдергивать руку (см. с 1:00:57).

Кроме того, Бергольо давно известен тем, что при любом удобном случае и сам не прочь приложиться к чьей-нибудь ручке. Начать с того, что в бытность свою архиепископом Буэнос-Айресским, он припадал к руке Папы Иоанна Павла II, и тот руки не отдергивал.

Папе Бенедикт XVI тоже не избежал лобзания руки, причем уже когда Бергольо стал именоваться Верховным Понтификом.

Пал жертвой бергольевских целовашек и Константинопольский Патриарх Варфоломей.

Для выражения своего почтения жертвам Холокоста он также не нашел иного подходящего способа:

Молодые красивые неопресвитеры? Целуем ручки!

Скандально известный священник Микеле де Паолис, активный сторонник движения за легализацию гомосексуальных отношений в Церкви? Страстный поцелуй!

Пожалуй, самым отвратительным было целование рук Марека Лисинского, главы мутного польского фонда «Не бойтесь!», якобы объединяющего предполагаемых жертв священников-педофилов в Польше и активно эксплуатирующего эту тему. По утверждению Лисинского, бывшего алкоголика, он сам стал такой жертвой в возрасте 13 лет, хотя никаких подтверждений этому нет. В феврале этого года он присутствовал на генеральной аудиенции у Бергольо, возглавляя группу польских активистов вместе с депутатом польского сейма Йоанной Шойринг-Вельгус — воинствующей атеисткой и сторонницей абортов. Группа передала Бергольо некий «отчет» о предполагаемых преступлениях священников-педофилов в Польше. Стоило Бергольо услышать жалобу Лисинского на свое тяжелое детство, как он немедленно припал губами к его рукам.

Впрочем, пожалуй, еще омерзительнее пристрастие Бергольо к целованию ног мигрантов и заключенных, которое он превратил в ежегодную традицию, упразднив ради этого извращенного обычая Мессу Тайной Вечери в Латеранском Соборе.

Как видим, демарш в Лорето весьма трудно объяснить каким бы то ни было предубеждением самого Бергольо к целованию как верхних, так и нижних конечностей. Многих смутил даже не сам факт отказа Бергольо разрешить верующим целовать его руку, сколько та грубость и резкость, с которой он это делал. Впрочем, как раз грубость и внезапная вспыльчивость Бергольо давно уже известны любому, кто хотя бы немного интересуется его поведением, не ограничиваясь официальной житийной литературой. Историк Генри Сайр достаточно обстоятельно поведал об этой стороне личности архиепископа Буэнос-Айреса в своей книге «Папа-диктатор», а кое-какие моменты даже попали в объективы видеокамер, например, с каким бешенством он отчитал человека, пытавшегося прикоснуться к нему из толпы и потянувшего его на себя.

Или необъяснимый удар по руке монахини, которая также всего лишь желала прикоснуться к предмету своего обожания [см. 27:27].

Высказывалось также предположение, что Бергольо попросту подхватил какую-то инфекцию или забыл помыть руки после гигиенических процедур, и потому не хотел, чтобы к ним прикладывались губами, однако эта версия не выглядит правдоподобной, ведь аргентинский епископ известен своей нечистоплотностью — он не брезгует носить сутаны с затертыми до черноты манжетами и дегустировать содержимое собственного носа на публике, так что едва ли он заботится о такой мелочи как чистота рук.

Спустя двое суток после нашумевшего происшествия, из Рима пришла благая весть: во время генеральной аудиенции в Ватикане фотографы запечатлели пожилую монахиню, припавшую к руке Франциска, не выказывающего при этом никаких признаков неудовольствия.

А вскоре подоспела и официальная версия странного поведения Бергольо в Лорето: агентство Associated Press сообщило, что пресс-секретарь Ватикана Алессандро Джизотти объяснил, что Бергольо стал отдергивать свою руку исключительно из опасений распространить какую-нибудь заразу. По его словам, он сообщил своему шефу, какое смущение вызвала новость о том, что он отказывается разрешить верующим целовать его перстень. «Святой Отец сказал мне, что мотивация была очень простой: гигиена», сообщил Джизотти журналистам. «Он хочет избежать риска, что заразятся люди, а не он сам». Джизотти отметил, что Франциск более чем рад, когда ему целуют перстень в маленьких группах, где опасность распространения микробов не так велика.

Такая банальная трактовка действий Бергольо оставила постыженными тех, кто превозносил его скромность и смирение, выражением которых якобы стало его поведение в Лорето. Остается, однако, непонятным, почему вероятность присутствия больного человека в маленькой группе ниже, чем в большой, а главное, почему Бергольо озаботился этой проблемой лишь на седьмом году своего правления, и почему нельзя было заранее предупредить людей о том, как следует себя вести, вместо того чтобы грубо выдергивать руку без всякого объяснения. Разумеется, эта версия не выглядит хоть сколько-то правдоподобной. Гораздо более вероятным представляется, что налицо проблемы, решением которых должен заниматься профессиональный психиатр. Нестабильность душевного состояния Бергольо многократно подтверждалась различными свидетелями, и приступ в Лорето — лишь очередное проявление этого, ставшее достоянием широкой публики.